Иногда в среде христиан возникает страстное желание отречься от всего языческого, мирского, или же того, что хоть чем-то связано с большими церквями — «отступницами», как любят их обзывать церкви небольшие. Тогда под проклятие борцов с отступничеством попадают не только рождественские елки и пасхальные куличи, но даже вполне себе Библейские учения, например, понимание Божественности Иисуса – потому что оно, якобы, придумано католиками (!?).

В результате такой деятельности по очищению у верующих создается странная иллюзия нашей чистоты от традиций, преданий и учений, как будто мы и правда живем только по Библии. На самом деле бегущие от языческих доктрин протестанты вполне нормально и даже с удовольствием практикуют сомнительные вещи.

Например, кто не сталкивался с увещеваниями о необходимости полного молчания прихожан в церкви? Это подается под благими предлогами благоговения и порядка, но на самом деле это просто практика церквей, где говорить имеет право только священник. Кстати, при объяснении этого требования сторонники тишины прямо заявляют, что они «случайно заходили в храм, и как же там тихо и хорошо, не то, что у нас». Да и отношение к молитвенному дому не как к собранию, а как к «святому месту», где в зале или за кафедрой обитает Бог – не совсем из Евангелия. Такого не было ни в ВЗ храме, ни в синагогах. Оно — из практики других церквей.

Посмотрите на так называемые ночи бдения или распространенные рекомендации «для успешной молитвенной жизни» вставать обязательно до рассвета, в 4-5 утра. Разве есть другая причина их введения, кроме той, что взята из жизни христианских монастырей? А совсем новая «инициатива» молитвенных отделов конференций в виде хождения с песнями и молитвами вокруг наших зданий? Не нужно быть знатоком в религиоведении, чтобы увидеть аналогию с крестными ходами, широко распространенными в государственных церквях, которые мы так ругаем.

То же самое касается и спора, что идет в нашей конфессии в последние годы о женском рукоположении. В больших церквях это не просто обряд наделения правом служить церкви, а настоящее таинство, и к нему нужно относиться как к чему-то священному. Потому и у нас «для единства» почему то необходимо исключительно мужское священство вместо библейского священства всех верующих.

Нет времени и места, чтобы заметить, что причастие (Вечеря) тоже стало чем-то сакральным, таким таинством, как будто Иисус не просто ужинал с друзьями, а выдавал им мензурки и облатки. Или же о схожести со скитами «медико-» миссионерских школ в санаториях с их строгими правилами еды, одежды и прочего.

Все дело здесь в том, что мы и на десятую долю не вернулись к евангельской практике. Потому что нам легче просто скопировать то, что мы видим вокруг себя, а не разбираться со Словом и спрашивать Духа, какой Он хотел бы видеть церковь.

Пусть Господь избавит нас от гордыни превозношения, ведь мы делаем то же, что и т.н. «отступники», и даст желание учиться у Него, а не у высохших традиций.